Ночь Ягуара - Страница 134

134

Теперь Паз понял, что существует истинная девственность, нетронутость, несравненно более глубокая, чем отсутствие сексуального опыта, с которым иные носятся как курица с яйцом. Что способность соприкоснуться с глубинной сущностью бытия заложена в человеке с рождения, однако почти каждый в нынешнем мире так и не пробуждает ее в себе до самой могилы. Представление о том, что мир таков, каким он представлен в наших ощущениях, что мы постоянно пребываем в собственных головах, что вера есть выбор, который мы делаем посредством нашего сознания, — все это исчезло в первые же секунды, едва ориша проник в его тело. Тут-то до него дошло, что используемое ритуальное понятие «новобрачная» вовсе не было просто фигурой речи. Божество овладело им, кажется, не насильственно, но неотвратимо, с тем чтобы он уже больше никогда не был прежним.

Паз и раньше видел людей, одержимых ориша, и всегда полагал, что, когда ориша проявляет себя, человек находится в беспамятстве, но оказалось, что это не совсем так. Он пребывал вне своего тела, бесплотный дух, ощущавший лишь мягкий, доброжелательный интерес к тому, что это тело делает. А оно там знай танцевало себе перед троном, под песнь барабанов. Танец продолжался долго, и Паз видел, как его тело выделывало такие коленца, на какие в норме было решительно неспособно.

Затем Паз снова оказался во плоти, и люди помогали ему стоять, потому что ноги его не держали и он насквозь пропотел. В паху и суставах чувствовалось тепло, и вообще ощущение было такое, будто он часами занимался любовью.

Они усадили его на его трон, после чего Джулия, madrinas и santero говорили с ним о его новой жизни, о связанных с ней эвос — ритуальных задачах и ограничениях. Так прошел el dia de la coronacion, день венчания. За ним настал el dia del medio, день середины, посвященный празднованию. Представители мира сантерии со всего Майами наносили ему визиты и приносили поздравления, простираясь ниц перед Ошоси в образе Паза.

Паз обнаружил, что быть божеством ему по нраву. Пришла его матушка. Между ними состоялась долгая беседа на данную тему, в ходе которой он оказался способен весело признать, что был не прав чуть ли не во всем, но и мать его смогла сделать то же в отношении совершенных ею, пока она его поднимала, ошибок. Над всем этим они вместе по-доброму посмеялись.

Следующий день был el dia del Ita, день ита. Италеро, очень старый мужчина с темно-коричневой кожей, в незапятнанном белом одеянии, войдя, разбросал по циновке раковины каури и, по тому, как они выпали, предсказал Пазу его дальнейшую жизнь с ее опасностями, неудачами и триумфами.

Что-то из услышанного Паза удивило, но остальное казалось приемлемой проекцией его нынешнего состояния. Он спросил италеро насчет ягуаров и дочерей, получив обычный, характерный для всех оракулов невразумительный ответ. Очевидно, для Паза процедура закончилась вне зависимости от его решения. Он будет зависеть от его ориша. Теперь, встретившись со своей сущностью, Паз думал, что это не так уж плохо.

19

В то время как Паз становился божеством, Мойе, проскользнув незамеченным мимо нанятой охраны, появился в спальне Ибанеса. Мойе приготовился к явлению Ягуара, но Ягуар все не прибывал.

В данном случае в этом не было необходимости. Ибанес проснулся от своего обычного ночного кошмара, увидел маленького индейца, понял, кто это, и мигом вспомнил, что случилось с его коллегами. Обмочившись от страха, бизнесмен пообещал распустить компанию «Консуэла» и никогда больше не покушаться на деревья в заповеднике Паксто.

Он говорил по-испански, и Мойе его понимал. Мойе порывался уйти, но этот человек все продолжал говорить. Мойе заметил за мертвыми людьми эту особенность: у них в обычае заполнять воздух словами, когда все, что необходимо, уже сказано. Ибанес говорил, что, хотя «Консуэла» не будет вырубать Паксто, это не значит, что этого не станут делать другие. Существует множество лесозаготовительных компаний, но дело не в них. Это Хуртадо приводит все в движение, у Хуртадо имеются связи с правительством Колумбии, Хуртадо подкупает и партизан, и военизированные формирования, которые с этими повстанцами воюют, Хуртадо хочет очистить Паксто от лесов и их обитателей, чтобы выращивать там коку и для других целей, о чем он и рассказывает сейчас Мойе.

— Ты должен убить Хуртадо! — кричит Ибанес, когда индеец уходит, после чего нажимает кнопку тревоги.

В последовавшей суматохе один из наемных охранников ранит другого; к счастью, рана не тяжелая.

Индейца никто не видел, и охранники между собой поговаривают, что старому пердуну все померещилось. А Ибанес уже связывается по телефону со своей дочерней компанией в Кайли.

В то время как Паз превращался в божество, Хуртадо находился в захудалом отеле в Северном Майами. Услышав, что Ибанес отошел от участия в проекте Паксто, он вызвал в свой номер El Silencio.

— Смотри, ты мне не верил, так вот тебе доказательство. Теперь ясно, что за всем случившимся стояла эта свинья Ибанес.

— Вы уверены? С первой партией груза у него все прошло хорошо. Товар был доставлен в Майами без проблем.

— Ага, это чтобы выманить меня из-под охраны. Он оказался хитрецом, хитрее, чем я думал. Старый кубинский ловкач… ладно, это хороший урок, Рамон: никогда не позволяй себе недооценивать своих врагов, а особенно если они твои друзья.

El Silencio смотрел, как его наниматель нервно расхаживает взад-вперед перед орущим на полную громкость телевизором. Маловероятно, чтобы кто-нибудь знал, что они находились именно в этой дерьмовой дыре, но Хуртадо имел обыкновение включать телевизор всегда, когда собирался сказать что-то вслух. Босс выглядел не лучшим образом.

134