Ночь Ягуара - Страница 136

136

Домой Паз вернулся в воскресенье вечером, спустя восемь дней после отъезда. Мать довезла его до дома.

— Все будет хорошо, — заверила она его, тормозя у поребрика. — С тобой мои молитвы и молитвы каждого в илу. Следуй тропой святых.

Они неловко обнялись, но только так и можно было обняться, сидя на переднем сиденье автомобиля, не говоря уж о том, что обниматься у них как-то не было принято. Паз проводил мать взглядом и остался с луком, стрелами и моделью тюрьмы в руках, на миг почувствовав себя мальчишкой, зашедшим к приятелю поиграть и ушедшим, захватив с собой игрушки. Эта мысль показалась ему такой забавной, что он рассмеялся вслух.

Из его дома, а точнее, из патио позади него тоже доносился смех, и Паз направился туда, чтобы присоединиться к веселью. Лола явно развлекалась. Паз вошел в патио, и все уставились на него, словно на привидение. Первой опомнилась Амелия.

С пронзительным криком «па-а-апа!» она бросилась к нему и вскарабкалась на него, как обезьянка. Пазу пришлось положить свои регалии на стул, чтобы прижать ее к себе сильно-сильно. Он сжимал дочку в объятиях, пока она не запротестовала. Тогда он опустил девочку на землю и обозрел компанию: тут были Лола, Боб Цвик, Моргенсен и немолодой лысеющий мужчина с привлекательно-уродливым лицом, в котором Паз узнал Кеммельмана, босса Лолы с ее работы в госпитале.

Снова завязался разговор: каждому хотелось узнать обо всем, что произошло. Паз, игнорируя это любопытство, склонился над Лолой и поцеловал ее.

— Как легко меня заменили, — шепнул он. — И еврейского доктора тоже.

— Я даже не удостоила бы ответом, — тоже прошептала она, но силы группы переменились.

Кеммельман, похоже, чувствовал себя неуютно и вскоре встал, заявив, что идет домой. Когда он удалился, Цвик спросил:

— Так что, Паз, ты теперь святой?

— Вроде того.

— Да? Надо же. А как насчет этих предметов?

Он поднял лук и тронул, как струну, загудевшую тетиву.

— Они, наверное, тоже священные. Уж не знаю, могу ли я к ним прикасаться?

— Нет, это просто символы моего статуса, как ваш белый халат.

— О, тогда они действительно священные.

Взрослые рассмеялись, и напряжение немного ослабло, но Паз оставался настороже. Что-то в их лицах было не то, или он просто видел их по-новому. Ощущение было такое, будто у него появилась способность видеть подлинные лица под теми социальными масками, которые они носили не снимая.

Не слишком-то приятно было увидеть, что скрывается за интеллектуальным высокомерием Цвика, или обнаружить в Бет страх одиночества, подталкивающий ее к нервному, спазматическому кокетству. А на собственную жену ему и вовсе было жутко смотреть.

Каждому из супругов, как бы ни были они близки, требуется некое личное пространство; он чувствовал, что сейчас мог нарушить его, и эта возможность вызывала у него отторжение. Одна лишь Амелия выглядела настоящей и неподдельной до самой сердцевины. Относительно ритуала, через который ему только что довелось пройти, тоже имелись вопросы, но он обнаружил, что уклоняется от них, хотя не мог не признать, что был одержим своим ориша. Цвик объяснял это воздействием затягивающих ритмов, подмешанного в пищу дурмана и пульсирующего света на серединные височные доли мозга. Очевидно, именно так этот эффект объяснялся в медицинской литературе.

Паз это объяснение нашел еще более изнурительным, чем сам ритуал.

— А что случилось с Дженни? — спросил он, когда Цвик наконец остановился.

— Она нам обед готовит, — сообщила Амелия. — Папочка, она так здорово умеет готовить! А я помогала ей чистить креветок.

Сама девушка, легка на помине, появилась, неся дымящуюся сковороду, полную креветок, поджаренных с овощами, и под аплодисменты водрузила ее на середину стола. Холодок пробежал по его шее, на лбу выступил пот. Здесь тоже была маска, но под ней скрывалась не просто Дженни Симпсон.

Они угощались и вели обычный застольный разговор, в котором Паз участвовал, когда это было уместным. Они казались ему похожими на детей, себя же он чувствовал взрослым, присутствующим на детском празднике: милом, безобидном, чуть скучноватом. Когда угощение кончилось, он пошел в сад, нарвал со своего дерева спелых плодов манго, разрезал их и угостил собравшихся сочной желтой мякотью с кокосовым мороженым, принесенным из холодильника Дженни.

После того как с десертом было покончено, Паз спросил:

— Кто за то, чтобы прогуляться?

— Куда? — поинтересовалась Лола.

— Думаю, нам не помешало бы побывать в усадьбе, где жила Дженни. Привезем профессору Кукси корзиночку манго.

— Да у них там, в усадьбе, полно манго, — возразила Дженни.

— Ну, тогда захватим с собой бутылку aguardiente. Сядем в круг, будем попивать aguardiente, закусывать манго и вести разговоры. А если чересчур захмелеем, можно будет окунуться и охладиться.

— Я за! — заявил Цвик, на что Бет Моргенсен отреагировала ехидным смешком.

— Может, стоит сначала позвонить? — спросила Лола.

— Думаю, это ни к чему, — заявил Паз. — Доктор Кукси держит открытый дом, он малый гостеприимный и приветливый. Разве не так, Дженни?

— Наверное, — пожала плечами девушка.

— Не забудьте купальники, кому они нужны, — напомнил Паз.

Все они забрались в «вольво» и поехали в дом Ингрэма. Паз вместе с фруктами и водкой aguardiente прихватил с собой лук и стрелы: зачем это ему понадобилось, никто не спросил. Как он и думал, профессор Кукси находился дома и встретил гостей доброжелательно, как обычно принимал по вечерам нагрянувших посетителей. Кукси собрал всех за большим столом на террасе, где они пустили по кругу бутылку Паза, запивая водку пивом.

136